Как вошла Анна, Лейла не услышала. Она была очень тихой, почти незаметной. Как мышка.
   Меньше всего Лейле хотелось сейчас сочувствия и задушевных разговоров. Анной двигали любовь и забота, но… Несвоевременно. Кроме того, девушка не ощущала в себе того, что заслуживает сейчас сочувствия. Люди гибли, и их смерти не могла искупить никакая цель, включая самую благородную и важную.
   Любая жизнь ценна. Если размениваться ими, как валютой, или холодным, жёлтым металлом, какова будет её собственная ценность?
   Развернувшись к Анне лицом, Лейла указала вниз, за окно. Там, у самой кромки леса, поднимался хилый густой дымок. Командующий весьма своеобразным способом праздновал победу.
  - Он счастлив, - произнесла девушка таким голосом, что становилось понятно – она этого счастья не одобряет.
   Счастье, построенное на несчастье других, не может быть настоящим. Оно быстро проходит, как опьянение вином, оставляя после себя неприятное похмелье.
   Наклонившись вперёд и обхватив себя руками, чтобы сдержать нервную дрожь, Лейла посмотрела в сторону рабочего стола, непривычно заваленного документами. Аккуратная до педантичности во всём, что касалось её работы, девушка сегодня была рассеянной и ленивой, похожей на тяжело больного человека, погруженного в себя.
   Наверное, Анна считала так же, коль пришла и вела себя с ней так, будто бы опасалась причинить боль неосторожным словом. Хотя она-то должна знать, что Брэйсгау слеплены не из патоки и глазури, и самого нежного теста.
Вернувшись вновь к созерцанию давящего пейзажа за окном, Лейла опустила вниз руки и облокотилась плечом на стену.
- Вольно или невольно, но я оказываю ему поддержку, подставляя других. Их смерти на моей совести в той же мере… Но больше я не позволю ни ему, ни себе таких жертв.
Она сказала без пылкости, гнева или отчаяния в голосе. Просто и без рисовки. Как говорят о погоде или об общих знакомых.
Анна слышала её слова, но как она отнесётся к ним, не имеет значения. Решение в любом случае принято.

Анна - хорошая подруга. Она всё сделает для благополучия Лейлы. Фактически, названая сестра. Куда больше, чем просто подруга.
   Она хорошо знает её. Каждую думку предугадывает ещё до того, как та созреет и оформится у неё в мозгу.
   Посмотреть найтмары - мысль стоящая, только немного несвоевременная. Час или два не решат ничего. Тогда, как есть проблемы, которые действительно стоит решить. Ради них она должна встряхнуться, собратья, и заняться реально нужным делом. Сделать так, чтобы трагедия, случившаяся сегодня, больше никогда не повторилась.
   Девушка отошла от окна к письменному столу. Открыла верхний ящик и механически извлекла из него папку с бумагами. На многих листах стояла её подпись, а другие не были заполнены. А что было бы, если бы она оставила их всех пустыми? Ответ был известен - участь “одиннадцатых”, служивших Евросоюзу, решил бы другой человек, и она вряд ли чем отличалась от их нынешней участи. Как Он говорил: естественно умирать тем, кто ходит  бок о бок со смертью.
   Что может сделать бумага? Как исправить совершённое, или предотвратить грядущее? У неё был только один выбор - написать прошение об отставке. Но это не более, чем показатель слабости.
   - Анна, как ты думаешь, значит моё слово что-нибудь?
   Лейла имела в виду не обитателей замка Белого Волка, а верховное командование, которое сейчас находилось в Париже. И которое, за дальностью и отстранённостью от событий, происходящих на границе, было склонно воспринимать бойцов невидимого фронта, как фигуры на шахматной доске. Ценные, и всё-таки фигуры.
   Кому она напишет и о чём? Приёмному отцу? Из кипы бумаг был извлечён чистый белый лист, и положен посередине столешницы. Пододвинув письменные принадлежности поближе, Лейла выбрала любимую авторучку и снова задумалась.
   А может, написать брату?
   “Нет, он не поймёт. Он ещё дальше в понимании реалий армии”. И Лейла быстро набросала несколько строк на имя генерала Малкаль.

Те немногие люди, кого Лейла могла по праву назвать своими друзьями, всегда были честны с нею, даже в тяжёлые моменты жизни, и тогда, когда правда причиняла боль. Анна не была исключением, и Лейла чувствовала к ней за это благодарность. Но…
   Услышать правду оказалось тяжелее, чем она думала.
   Всё верно, она слишком замкнулась в своём маленьком мирке на краю света, окружённом горами и лесами, как надёжной защитой от человеческой цивилизации.
   С людьми сложно, очень сложно. Особенно, если нет согласия в мыслях и принципах. И когда много людей, так легко затеряться в человеческом море, захлебнуться в его тёмных водах и пойти ко дну.
   Лейла чувствовала себя одной посреди бушующего океана всякий раз, когда попадала на светские мероприятия в больших городах. Они были не её стихией, и потому она терялась, и, испытывая острое одиночество и неуверенность, стремилась вернуться обратно в надёжную каменную гавань под названием замок Белого Волка.
   - Наверное, это действительно так. Но я хочу надеяться на лучшее. И для меня лучше пробовать и что-нибудь предпринимать, чем ничего не делать…
   Ей показалось, что сказанное прозвучало, как упрёк, и она решила пояснить свою мысль:
  - Просто я знаю, что я должна делать, но боюсь, что предпринятые мною шаги не решат проблему.
  “Наверное, я просто ищу поддержку”.
   Отринув сомнения, она закончила письмо, сложила в конверт и запечатала, написала адрес и убрала во внутренний карман.
   - Пойдём со мной, я хочу кое-что посмотреть.
   На сей раз приглашала она, а не Анна. Так что вряд ли подруга откажется от компании. К тому же она, скорее всего, заинтригована, что именно ей хочет показать Лейла. А Лейла хотела проверить маленьких рыжих гостей, поселившихся за крепостными стенами замка вверх по склону.
   Она случайно обнаружила их, когда на прошлой неделе проверяла защиту. И уж как они проникли сюда и зачем - кто его знает? Но ловить здесь, кроме мышей и птиц, было нечего. Да и те вряд ли часто попадались. Они сильно отощали от бескормицы. Жалея, Лейла приносила немного еды, и оставляла там, где была уверена, они обнаружат гостинцы, и не приближаясь к логову.
   Каким-то образом надо вывести их за пределы замка.
   Лисы - умные звери. Должна быть веская причина, загнавшая их на территорию замка. Но, что ещё важнее, в их системе обороны есть прореха. Иначе как лесные обитатели смогли бы сюда попасть?
   Возможно, Анна сможет ей помочь и подскажет.

Она уже давно не паниковала по пустякам. С того дня, когда потеряла отца и поняла, что мир несовершенен, как и люди, населяющие его. Она научилась рассуждать без лишних эмоций, почти механически, запрещая себе иной раз чисто женские порывы, когда на кону оказывалось нечто большее, чем материальное благополучие и душевное спокойствие. Она не гналась ни за тем, ни за другим.
   Она не становилась от этого терминатором. Ничто человеческое ей не было чуждо. А уж животные заслуживали страдания меньше, чем люди. Просто потому, что не они были их причиной.
   Кто бы, по какой причине, ни оказался виноват во взрыве, он заслуживал наказания. Она не знала - кто, но выяснит непременно. А пока же продолжала бежать вниз, к дверям, не оглядываясь на Анну, чтобы убедиться, что подруга следует за ней. С ней не случится ничего плохого, поскольку сама башня не пострадала. Но ей надо убедиться в другом. Оценить уровень разрушений снаружи. Если в деле замешан один ей хорошо известный самодовольный хлыщ, она будет не она, если не подведёт его хотя бы под одну статью. Хотя тот, само собой, напрашивался на целый десяток, начиная от опасного самоуправства, и заканчивая бессмысленным, и опять же, несогласованным, расходом средств.
   Хлопнули двери. Лейла оказалась во дворе замка, и её взгляд тотчас устремился в ту сторону, откуда расползалось дымное облако, и ощутимо тянуло гарью. Рассмотреть что-либо в подробностях на месте взрыва не представлялось возможным. Мешали ограждения, земля и камни.
   Не задумываясь о том, что за первым взрывом может последовать другой, Лейла продолжила бег. Ей приходила мысль в голову, что это может быть не просто дурь одного зарвавшегося офицера, а настоящее нападение. Но, хотя шанс такой существовал, по мнению Лейлы, он был минимальным.
   Тем не менее, она была достаточно осторожна, и всё время держалась какого-нибудь укрытия, осматриваясь по сторонам и прислушиваясь. Оглушающий эффект взрыва уже прошёл, так что Лейла могла по-прежнему доверять своим ощущениям, не боясь упустить что-то важное. Однако, кроме птичьего гомона и шелеста листвы, не слышала ничего.