Куро Асаши всерьёз начинал переживать, что утратил прежнее чутьё, позволявшее ему раньше легко уходить от любой опасности и находить источник наживы. Он обманулся насчёт Милли Эшфорд, введённый в заблуждение её весёлым, компанейским характером. Он не уследил за двумя плутоватыми, скользкими французами, которые провели его, как курёнка, и оставили ни с чем. И он ошибся в сестре Арисаки, приняв корыстолюбивую, расчётливую стерву за податливую, слабую и наивную японскую деву, чей долг заключается исключительно в поддержке мужчины, и которая, по логике, не должна иметь своих мыслей и своего мнения.
   Но, страшно сказать, что бы случилось, если бы он вовремя не отступил. Маленькая чертовка и так была готова всё испортить.
   Здание Студсовета почему-то показалось ему надёжным убежищем. Он едва-едва разминулся с Сарин Сеймур, спешившей на выручку подруге. Наверное, потому, что слишком был озабочен собственной персоной, и не смотрел по сторонам.
   Забежав внутрь, он огляделся, и, никого не увидев, направился в гостиную. Про себя он надеялся занять там хорошее место для наблюдения из окна за двором Академии. Плюс, надо было связаться со штабом и рассказать капитану о том, как продвигаются дела. Куро решил сразу свалить все промахи на парочку Арисака, умолчав о своём провале и потере ценных бумаг.
   Каково было его разочарование, когда в гостиной, предположительно пустовавшей в это время суток, обнаружился посторонний субъект. За маленьким кофейным столиком сидела девушка, судя по форменному облачению - одна из студенток. Однако Куро, который никогда не жаловался на свою память, никак не мог вспомнить это лицо, и, тем более, увязать с какой-то конкретной фамилией. Среди фотографий учащихся в досье не было ни одной похожей, а уж внешность она имела более, чем запоминающуюся. Нечасто встречаются в природе люди с такими рыжими волосами, да ещё из британской аристократии.
  “Она ведь британка? Или европейка?”.
   Обжёгшись на молоке, дуют на воду. Потерпев оглушительное фиаско с Милли и Хотару, Куро Асаши не спешил распускать перья перед незнакомой ему девчонкой, смутно чувствуя очередной подвох.
   - Здравствуйте, - осторожно произнёс он без какой-либо эмоциональной окраски, оглядывая девушку и окружающие её предметы.
   Похоже, не так давно кто-то составлял ей компанию: на столе ещё стояли чашки и угощения. Голодный желудок Куро тут же напомнил о своём существовании недовольным бурчанием, с самого начала в корне испортив возможное знакомство.

Ждать пришлось не слишком долго. Вскоре в комнату прошмыгнул франтовато одетый молодой человек, и, видимо, только сейчас заметив присутствие Джоанны, осторожно произнёс бесцветное “здравствуйте”.
   - Здравствуйте, - машинально отозвалась девушка, не меняя позы и выражения лица, а также - исключительно на всякий случай, сделав вид, что чрезвычайно занята.
   Исподволь, из-под полуопущенных красивых ресниц, Джоанна разглядывала незнакомца. У девушки создалось стойкое впечатление, что в его облике чего-то не хватает. Или же, наоборот, было явно лишним.
   Разумеется, мисс Шелтон не заметила “Львёнка”, ловко спрятавшуюся за портьерой - пожалуй, самое подходящее место для скрытных наблюдений. Кто бы мог подумать, что президент Студенческого совета способна на подобные выкрутасы?
   Мисс Шелтон сейчас испытывала сильнейшую неловкость, граничившую с лёгким замешательством и даже, пожалуй, паникой. Гостеприимные хозяйки комнаты всё никак не возвращались, а только что пришедший студент, похоже, отнюдь не торопился уходить. Что, если вернувшиеся Милли и Карен застанут их вдвоём с незнакомым молодым человеком?! При одной этой мысли у молодой британки, никогда не жаловавшейся на нехватку воображения, в голове возник целый многоцветный калейдоскоп картинок и стоп-кадров, одни других неоднозначнее и конфузнее.
   А вдруг он сейчас начнёт к ней приставать?! Подумав так, “лисичка” испытала сильнейшее желание, махнув на прощание рыжим хвостиком, технично улизнуть из гостиной.
   Вообще же, Джоанна несколько раз порывалась встать и уйти, однако же, всякий раз останавливала себя мыслью, что сейчас на ней - чужая студенческая униформа, которая, хоть и сидела ничуть не хуже, чем собственная одежда, но всё же. Её же наряд, кстати сказать, тоже был где-то тут, в Академии (девушка затруднилась бы определить его местонахождение более точно).
   Пока тянулось напряжённое молчание, Джоанна успела раз сто мысленно поправить свою причёску, и примерно столько же раз - блузку и юбку. Сама будучи гостьей, причём - незваной, девушка не решалась пригласить незнакомого юношу за стол,  то же время чувствуя себя крайне неловко оттого, что она сидит, а этот студент вынужден стоять на своих двоих. По-прежнему не поднимая глаз, мисс Шелтон продолжала так старательно изучать стоявшую перед ней на столике красивую кофейную чашку, как будто надеялась прочесть в жизнерадостном цветочном узоре, украшавшем её  края, давно позабытую письменность таинственной древней цивилизации.
   Мисс Шелтон отчего-то была твёрдо уверена, что её новые знакомые, Милли и Карен (а возможно, что и Элизабет с Хотару) блестяще выкрутились бы из подобной ситуации, не в пример ей самой. Джоанне оставалось лишь ждать и надеяться, что ситуация вскоре как-нибудь “устаканится” сама собою, и тогда не придётся самой начинать разговор с представителем противоположного пола, и вообще что-либо предпринимать и решать самостоятельно.

Милли продолжала укрываться за занавеской и осторожно наблюдать за спектаклем. Она была уверена, что ни Джоанна, ни Асаши её не заметили. Она напрягала слух, и была шокирована поведением японца. Она ожидала проявления наглости, но чтобы настолько вопиюще откровенной?!
   На глазах президента Куро Асаши с резвой прытью подбежал к столу, за которым спокойно сидела и пила чай Джоанна, и, схватив девушку за руки, начал нести полную ахинею. Понять его намерения было несложно - по всей видимости,  Асаши позарез хотелось соблазнить хоть кого-то, дабы восстановить попранное самоуважение.
   “Как это низко!” - гневно подумала Милли и сунула руку в карман. Камеры или фотоаппарата у неё с собой не было, зато телефон позволял делать снимки и небольшие видео. Так что компромат альфонсу обеспечен.
   Стараясь ничем не выдавать себя до определённого момента, Милли выставила из-за шторки на чуть-чуть телефон и беззвучно включила запись.
   “Попался!”.
   Теперь, при предъявлении обвинений к Куро у неё будут в запасе весомые и серьёзные аргументы, от которых он не сможет отвертеться. После всего, даже если он и останется в Академии, вести себя будет гораздо скромнее.
   Раз, два, три… Милли считала про себя секунды снимка, прежде, чем поняла, что Куро что-то слишком часто оглядывается в сторону штор, за которыми пряталась блондинка. Как будто догадывается, что за ним следят.
   “Неужели он для меня устроил весь этот спектакль?”, - подумала она, коря себя за невнимательность.
   Пора было прекращать всё это и снова поставить петушка на место. Раз и навсегда. Если не поможет, она лично позаботится о том, чтобы его выгнали из Академии. Интересно, что сказал бы Сузаку об этом субъекте. Хотя, скорее всего, он его побил бы. А может, просто вышвырнул бы из здания Студсовета. Куро Асаши в принципе не имел никакого права здесь находиться. А ещё Милли не понравилась мысль, что он мог видеть Лелуша и Наннали. Кто знает, с какой целью этот неприятный и странный тип вообще заявился в Академию и таскается везде вместо того, чтобы учиться. Он больше походил на неловкого шпиона, нежели на нормального студента. И женское чутьё подсказывало президенту, что что-то здесь не так.
   Выключив на телефоне запись и убрав его обратно в карман, Милли Эшфорд оттолкнула занавеску и шагнула в комнату, собранная и готовая к предстоящему сражению.
   - Что здесь происходит?! - требовательно вопросила она, прожигая Куро недобрым взглядом.

“Кто бы мог подумать?! Сама президент”, - сардонически улыбнулся Куро, наблюдая появление из-за шторок Милли Эшфорд. Ему польстило её внимание, даже настроенное в негативном ключе. Говорят, от ненависти до любви один шаг? Юноше было интересно, как быстро строптивая блондинка пройдёт это расстояние.
   Он был азартным человеком. Настолько азартным, что в минуту самого крупного риска, он просто не способен был остановиться. Как заядлый картёжник, проигрывающий целое состояние.
   Но играл он не картами, а людьми. Да и ставки были куда повыше обычных денежных призов. Чужие судьбы, которые по воле одного человека могли оборватьс в любой момент. Или, наоборот, стать счастливее.
    Наверное, Куро нравилась мысль, что он кому-то покровительствует, что кто-то от него зависит. Играть роль Зеро не всякому по плечу, но можно же занять роль ведущего винтика в маховике истории.
   Он не забывал про похищенную у него записную книжку с ценными сведениями, и эта память отравляла ему существование.
   В любое другое время и при других обстоятельствах Куро Асаши  большой радостью занялся вплотную президентом Студенческого Совета, которая, по его личному мнению, несмотря на проявленную к нему антипатию, была неравнодушна - столько внимания скромной персоне новичка иначе никак не объяснить. Может, даже ревновала. К сожалению, сейчас было не до неё, и Милли Эшфорд лишь мешала.
   Одними намёками тут не обойтись. Нужно более действенное средство. А объясниться он всегда сможет потом, когда разрешится главная проблема, и он вернёт себе ценную пропажу.
   Очень вовремя подала голос рыжеволосая барышня европейской наружности. Куро рассчитывал на её реакцию, но не ожидал, что она окажется такой громкой.
   Как не ожидал и того, что в речи будет упомянута его  “не очень хорошая” знакомая Арисака Хотару.
  “И тут эта пигалица”, - зло подумал Куро, дивясь сложившемуся стечению обстоятельств.
   Он ещё больше уверился во мнении, что Хотару далеко не случайно оказалась в Академии Эшфорд. Более того, рыжеволосая барынька тоже не случайна. Шпионский сговор. Танака мог организовать. А мог и не знать. Так…
   Куро хлопнул рукой по столу, принимая театральную позу профессионального дон-жуана:
   - Не шуми, глупая дева, когда кавалер предлагает свою помощь.
   Делая вид, что не заметил появления Милли Эшфорд, но специально для неё повысив голос, Куро добавил:
   - Или здесь все красавицы настолько же глупы, сколь и прекрасны, что принимают чужое участие за что-то дурное. И кто такая эта Хотару? Рыцарь на белом коне?
   Президент щёлкнула телефоном, не особо стараясь скрыть, что снимала на камеру.
   “Ну и что ты этим докажешь?”.
   Рыженькая, решив воспользоваться моментом, когда голос подала Милли Эшфорд, попыталась освободиться, но не тут-то было. Куро помнил о ней и держал крепко.
  - Общаемся, - коротко ответил он. - Вы ревнуете?
   Он порывисто поднял ручки рыжеволосой к своему лицу и быстро поцеловал тыльную сторону ладони одной из них, и, смилостивившись, отпустил.
   - А вы следите за мной? - спросил он, поворачиваясь к президенту лицом.

Асаши Куро, заметив приближающуюся к ним не на шутку рассерженную Милли Эшфорд, лишь ухмыльнулся какой-то нехорошей ухмылкой, затем, с видом актёра в отвратительной театральной постановке картинно хлопнув рукой по столу, и, обозвав Джоанну “глупой девой”, упрекнул “лисицу” в том, что она, якобы, поднимает шум, когда “кавалер” предлагает ей свою помощь.
   “С такой “помощью” впору звать кого-нибудь на помощь”, - мысленно горько хмыкнула мисс Шелтон.
   Затем, “проехавшись” по умственным способностям красавиц Академии, юноша принялся с таким упоением и злорадством “полоскать косточки” Хотару, что у рыжеволосой британки аж перехватило дыхание.
   “Как он смеет говорить такое?! -  растерянно подумала ошарашенная мисс Шелтон. - Разве он был там, под пулями?! Разве он кого-нибудь спас?!”.
   Затем её мучитель, глумливо поцеловав и, отпустив маленькие ладошки Джоанны, самодовольно произнёс, что они, мол, общаются, самоуверенно вопросив президента Студенческого совета, не ревнует ли она его нескромную персону, и не следит ли за ним.
   Сердце Джоанны сжалось от горечи и бессильного негодования. Так вот, значит, зачем был нужен весь этот унизительный спектакль! Словно вновь повторялся худший из её школьных кошмаров.
   Но, странное дело - мисс Шелтон, до сих под безропотно переносившая подобное обращение со своей скромной персоной - сейчас, и ранее в школе, не сумела стерпеть этот откровенно издевательский тон в отношении её, Джоанны, спасительницы. Рыжеволосая британка многое могла стерпеть и простить своим обидчикам, но сейчас было попрано её чувство справедливости, и две эти короткие фразы в отношении Хотару, про существование которой молодая дворянка и знать не знала ещё сегодня утром, теперь же жгли её неиспорченную душу ничуть не хуже раскалённого металлического слитка, только что вышедшего из нагревательной печи где-нибудь на заводах её родной Метрополии.
   Джоанна сама толком не поняла, каким образом каблук её форменной студенческой туфельки опустился под столом на ботинок Куро где-то в районе пальцев. Внезапно ощутив под своей ногой что-то живое и податливое, девушка коротко вскрикнула от неожиданности, однако ничуть не умерила своей решимости.
   - Как ты смеешь издеваться над Хотару?! - глотая слёзы, выкрикнула гостья Академии. - Она… спасла мне жизнь… Она… мой рыцарь на белом коне! Она… моя подруга! А ты ни на что другое не способен, кроме как обижать беззащитных девушек! - со злостью в голосе бросила в лицо обидчику “рыженькая”.
   Неожиданно - даже для себя самой, - скромная, воспитанная девочка обратилась разъярённой тигрицей, на какое-то время позабыв даже о присутствии Милли в комнате. Это всё равно когда-нибудь случилось бы, рано или поздно. Кровь потомственных британских военных, долгие годы служивших Империи, всё равно напомнила бы о себе. В эти мгновения нагло высмеянный образ Хотару, созданный благодарным воображением Джоанны (и, по правде сказать, имевший не так уж и много общего с реальной мисс Арисакой) послужил ей тем катализатором, той точкой опоры, вокруг которой было возможно собрать силу, ярость и волю к борьбе. Девушка смотрела широко открытыми глазами в наглое, самоуверенное лицо нахала, и видела другие совсем лица - ухмыляющиеся, самодовольные физиономии своих школьных обидчиков и обидчиц. Сколько же их было …
   … В голову Куро прицельно полетела кофейная чашечка. Мисс Шелтон столь неожиданно даже для самой себя схватила со стола несчастную посудную принадлежность и с такой скоростью и силой запустила её в полёт, что нагловатый юноша сумел бы увернуться от столкновения, лишь обладай он реакцией одного из разведчиков из отряда Ооками, но никак не штабного писаря. Мисс “Львёнок” что-то говорила про приличия.  “Рыжуха” медленно повернулась в её сторону.
   - Ой, простите… я разбила чашку… я заплачу за неё, - только и смогла вымолвить девушка, словно посудина и впрямь была разбита ненароком.

   “Ах ты паразит”, - подумала Милли, пока Куро Асаши разливался перед ней соловьём, безнаказанно терзая руки и сердце сидевшей перед ним юной мисс Шелтон. Он был настолько чванлив и нагл, что поимка с поличным на месте преступления не оказала на него никакого влияния. Он продолжал играть, с жестокостью эгоиста, не ведающего пределов дозволенного.
Странное дело, но прежде чем президент решилась на что-то посерьёзнее слов, выступила сама Джоанна. Асаши довёл её до истерики. Опасной женской истерики, которая страшна своей непредсказуемостью. Когда в ход идут ножи, вилки и даже предметы женского туалета, на вроде шпильки для волос.
В ход пошёл каблучок женской туфельки. Манёвр Джоанны Милли, так же как и Куро, не заметила сразу. Сначала она увидела, как внезапно скривилось от нестерпимой боли лицо юноши. А уже потом обратила внимание на положение его ног.
Джоанна плакала и несла какую-то околесицу про рыцаря на белом коне. Она так сильно сейчас напомнила Милли Нину Эйнштейн, что президент студенческого совета задалась вопросом – уж не родственницы ли они?
Выговорившись, рыжеволосая гостья, превратившись в тигрицу из маленькой полевой мышки, сделала эффектное завершение немного сбившейся эмоциональной речи.
Она запустила в Куро фарфоровой чашечкой, в которой на дне оставалось ещё немного чая, с такой силой, какую трудно заподозрить в её хрупком теле.
Куро ещё орал от боли и ругался, посылая проклятие на голову Джоанны, а чашечка уже летела ему в лицо, разбрызгивая остатки светло-коричневой жижи.
Милли отвернулась, чтобы не видеть столкновение. Потом снова повернулась лицом к собеседникам:
- Простите, - Джоанна вернулась к прежней роли послушной девочки.
- Ничего страшного, - улыбнулась президент. И, опережая очередные вопли возмущения со стороны Куро, добавила:
- А тебе надо в медпункт. Сам виноват – зачем было доводить девочку до слёз? Она лишь защищалась. Но ничего, я провожу тебя.
Милли на самом деле не хотелось оставаться в обществе Куро Асаши дольше необходимого, но лишь  так она могла позаботиться о том, чтобы он скорее покинул Академию.

Вопреки ожиданию, Президент Студенческого совета приняла сторону не потерпевшей стороны, а наоборот. Куро было больно, очень больно, но сильнее боли терзала обида, что в отношении него допущена огромная, вопиющая несправедливость.
   Истерика первой реакции у него прошла. Взамен пришла холодная, жгучая ненависть - к этим двум особам, возомнившим о себе невесть что. Он окончательно уверился, что эмансипация - понятие исключительно вредное для всего организма общества. Оно нарушает верный, устоявшийся веками порядок и меняет сознание некоторых в сторону хаоса.
   Ещё до того, как Милли Эшфорд озвучила, куда ему следует сейчас идти, Куро и сам знал, что нужно как можно скорее в медпункт. Но думал он не об этом. Он начал обдумывать план мести. Очень последовательный план действий, включающий в себя наказание всех тех, кто успел обидеть его в стенах Академии с момента оформления документов. В личном списке Куро, кроме Джоанны и Милли, значились также Арисака и близнецы. Причём воспоминание о близнецах заставило юношу застонать - он так и не вернул заветную книжицу, а “загремев” в медпункт с подачи рыжей истеричной дуры, шансы её найти и вернуть себе значительно уменьшились.
   - Она просто истеричная дура, - раздражённо буркнул Куро на слова Милли Эшфорд, не пытаясь сколько-нибудь скрыть своего отношения к Джоанне. - Никакая она не девочка, и я её не доводил.
   Врачу в медпункте Куро решил рассказать всё, как есть, но боялся, что Милли досочиняет от себя, и представит картину произошедшего в совершенно ином виде.
   - Не надо меня сопровождать!
   И, в подтверждение своих слов, Куро бодро захромал к выходу из комнаты, хотя, где находится медпункт Академии, представлял себе очень слабо. Но лучше изойти кровью, чем явиться к врачу в сопровождении белокурой мегеры.
   Так что юноша обрёл небывалую резвость и выдержку. Могло создаться ощущение, будто он удирал от Милли Эшфорд, что, в каком-то смысле, так оно и было.
   Буквально за несколько секунд он ретировался за шторки и почти сразу ринулся к входным дверям, задержавшись на чуть-чуть, только чтобы убедиться, что поблизости нет и не было посторонних нежеланных свидетелей.