Сознание возвращается медленно, рывками, словно нехотя, донося окружающие звуки словно из сломанного динамика. Все смешалось в череду звуков, смазанных образов, что сплелись в единую размазанную картинку, без четких рамок и граней, словно засвеченная пленка. И как бы Куруруги не старался, он не смог бы вспомнить того, что произошло после взрыва гранат, единственной мыслю в проясняющемся сознании было «где Юфи?», однако ответа не последовало, ни от собственного сознания, ни от охранника, находящегося в его камере. Камера, Сузаку слишком хорошо помнил эти стены, в которых провел долгое время будучи обвиненным в смерти Кловиса, теперь его обвинят в случившемся с Юфи? Ясно как божий день что так оно и будет, ведь если он здесь, означало только одно, он не справился, не смог защитить Юфимию, не оправдал доверия третьей принцессы, он снова всех подвел. С губ срывается немного болезненный вздох, и японец подпирает затылком каменную стену. Сейчас его совершенно не волнует собственная судьба, все мысли только о явно пропавшей Юфи и обещании которое он дал Лелушу, обещании которое он не сможет сдержать. Прикрыв глаза, японец пытается унять пульсирующую в висках боль, пытаясь понять, что ему делать дальше, как ни крути, положение его сейчас настолько шаткое, подобно балансировке на лезвии ножа, шаг в сторону и жизнь оборвется.
- Куруруги на выход.
Звучный голос вырывает из мыслей, отдаваясь пульсацией в висках, шатен поднимается на ноги и следует за солдатом, который явно ведет его на допрос. Войдя в небольшую комнатку, одиннадцатый невольно вздыхает, помещение слишком знакомое, здесь его уже допрашивали, этот каменный пол когда-то, кажется так давно, впитал его кровь и теперь все вновь повторяется, словно по кругу. Тот же приглушённый свет, та же роба и так же стянутые за спиной руки. Переступив порог, пилот замирает, не торопясь садится на стоящий перед столом стул, слишком хорошо помнит с какой легкостью его могут выбить, чтобы опрокинуть на пол, ведь лежачего бить всегда легче.
- В чем меня обвиняют? – Произносит шатен, смотря на сидящего перед ним дознавателя, в этот раз не Джемерия, хотя этот факт нельзя считать удачным, но, быть может, он не такой фанатик как «Апельсин».

Взгляд зелёных глаз, неотрывно следит за мужчиной, Сузаку на собственном опыте знает, что ничего хорошего от британцев по сути не приходится, особенно таким как он. Что может значить этот обманчиво вкрадчиво-мягкий тон. Едва заметно усмехаясь, услышав слова следователя, будто бы есть какая-то разница скажет он правду или соврет, разве ему поверят? Странно что этот человек сходу не обвинил его в сговоре с нападавшими, ведь судя по всему Юфимия пропала, а он остался там, среди катокомб.
- Судя по нашивкам на их форме, те же люди что напали на конвой сакурадайта. – Спокойно произносит Курурги, смотря в глаза британца. – Забытая армия, вот только сдается мне что действовали они в сговоре с Черными рыцарями, удар со спины был нанесен в стиле их предводителя. Отвлечь внимание и напасть со спины. – В голосе японца против воли проскальзывают холодные нотки, Сузаку ненавидит Зеро, его принципы, его действия, слишком уж низко порой действует его Орден. Да и вся эта операция, явно была спланирована именно Зеро. Многое бы он отдал, чтобы сейчас на его месте сидел человек что скрывается за маской, этот мнимый добродетель. Но, покуда, он уже второй раз усадил его на место обвиняемого.

Почему-то чудится, что в последующих вопросах скрыта издевка, словно попытка заставить его попытаться оправдаться, вот только Куруруги не собирается доставлять Британцу такого удовольствия. Сжав руки в кулаки, шатен лишь выпрямляет спину, без страха смотря на следователя. Прекрасно понимая, что фраза: «Все что в моих силах», не возымеет никакого эффекта, к тому же численное превосходство для самого японца не являлось помехой, удар со спины и усыпляющий газ, вот что не позволило ему устоять на ногах. Но и этого Сузаку не произносит, опыт подсказывает что любые попытки объяснить вызовут только презрение и усугубят положение.
Но то что происходит дальше, Курурги совершенно не нравится, впрочем, Сузаку даже не успевает задаться вопросом о том, что могло быть в этой чертовой записке, ответ приходит сразу же, стоит надзирателю прочесть ее. Вопросы заставляют зеленые глаза широко распахнутся, а ладони сильнее сжимаются в кулаки.
- Что? – Поражённо выдыхает Куруруги, невольно отступая на шаг, вздрагивая словно от щелчка плети. – Умом повредился, этот ваш свидетель. – Едва ли не рычит Куруруги, стискивая зубы, подавляя желание прямо сейчас плюнуть в лицо этому британцу, и плевать на то что это может усугибить его и без того плачевное положение. Ведь ясно как божий день, его словам нет и капли доверия. – Ну конечно, нумерованный, какие мысли он еще может преследовать? Ведь так? По вашему мы просто животные которым неведом стыд. – Едва ли не столь же презрительно произносит пилот Ланцелота, гордо выпрямив спину. Оправдаться шатен даже не пытается, не видит даже смысла попытаться это сделать. – А Её Высочество вы спрашивали об этом факте? – Голос звучит холодно, без намека на какие либо эмоции, сейчас Курурги жалеет только об одном, он не выполнит обещание данное Лелушу, он больше ни когда не увидит Нанали, но даже так, он не позволит смешать с грязью собственное имя, очернить тем самым имя Юфимии, что избрала его как своего рыцаря.

Слова британского офицера вызывают на губах японца новую усмешку, ему по сути уже не чего терять кроме собственной жизни. Единственное что сейчас волнует самого Курурги, то что Нанали очень расстроится, получив весть о его казни, но видимо это уже попросту неизбежно.
- Будто вас интересуют, эти самые аргументы. – Спокойно произносит Сузаку, смотря в глаза офицера, прекрасно понимая что не единый довод который он попытался бы предъявить в свою защиту попросту не имел бы веса. Ему бы не поверили, ведь этот парень наверняка считает, что он должен был умереть в тех катакомбах ради безопасности Юфимии и оно может быть так и сложилось бы, не примени ОЧР усыпляющий газ. – Вы же не поверите не единому слову, будь они хоть сто раз правда. – Курурги делает глубокий вдох, ему не поверили когда Джемерия обвинял его в убийстве Кловиса, как бы тогда сам Сузаку не пытался доказать обратное, получал только удары от стоящих рядом конвоиров и обвинения Джемерии и если сейчас происходит тоже самое, пилот Ланцелота не видел смысла даже пытаться себя оправдать. – "Прости, Лелуш, я и вправду не смогу выполнить обещание." – С сожалением понимает японец, вздрагивая словно его окатили ледяной водой, упоминание о смерти отца заставляет сердце пропустить удар и рухнуть куда-то вниз, Курурги сам не осознает, что начинает мелко дрожать. Отец, кровь которого на его руках, отец, жизнь его на совести японца, пусть даже он и прикрывался тем, что хотел защитить Лелуша и Нанали – это не искупит его вины.
- Да что вы знаете о моем отце. – Сквозь зубы цедит японец, смотря на следователя со смесью страха и ненависти, краем сознания Курурги понимает что британец попросту его провоцирует, вот только именно эта тема была для самого сына премьер-министра Японии сродни ахиллесовой пяте. На мгновенье чудится что он снова стоит посреди залитой кровью комнаты, сжимая в руках небольшой нож и смотрит на тело своего отца, лежащего на полу. Он обрек Японию на поражение, защищая две жизни он погубил сотни…
Звук глухого удара о стену заставляет пилота вздрогнуть. То, что сейчас происходило за пределами комнаты было достаточно подозрительным, словно снаружи кто-то ударил по стене чем-то тяжелым с целью ее уничтожить, да и приглушенные крики заставили японца нахмурится. – Потасовка. – Негромко произносит Пилот, чуть хмурясь, задаваясь вопросом: Что, черт возьми происходит?